Главная страница

Книга Клавдия Галена. Глава ОБ ОРГАНАХ ПИЩЕВАРЕНИЯ



 
ГЛАВА I
266. Так как различные части животного должны питаться и так как существует только один путь для введения пищи в тело-рот, то природа вполне разумно протянула, начиная от этого отверстия, многочисленные пути, из которых одни, так сказать, широкие дороги и общие для всего, что должно получать питание, а другие,—узкие тропинки, доставляющие пищу каждой отдельной части. Общий путь, самый большой и первый, идет ото рта к желудку, который представляет собой как бы кладовую 267. для всех частей тела, расположенную в центре организма животного. Специальное название этого прохода—пищевод (oisophagos), общепринятое — узкий канал — stomachos — обычное название узкой шейки, помещаемой словно перемычка при входе в полость. Эта кладовая, принимающая в себя всю пищу, создание поистине божесственное, а не человеческое, — подвергает ее первой обработке без которой она не была бы нужна животному и не принесла бы ему никакой пользы. Как люди, опытные в обработке зерна, очищают его от частичек земли, камней и чуждых семян, могущих повредить телу, так и желудок, обладающих! подобной способностью, выталкивает вниз все эти вещи, если они встречаются, а все что остается полезного для природы животного, сделав это еще более полезным, распределяет по венам, входящим как в стенки самого желудка, так  и в стенки кишок.
 
ГЛАВА II
Эти вены подобны городским носильщикам, которые забирают очищенное в складе зерно и несут его в одну из общественных городских пекарен, где его испекут 268. и переработают в полезный продукт. Точно так же вены отводят обработанную в желудке пищу в общее для всего животного место пищеварения, место, которое мы называем печенью. Ведущий к ней путь, перерезанный многочисленными узкими тропинками, один. Он получил от одного древнего мужа, сведущего, думается мне в вопросах естествознания, название ворот (pyle), сохранившееся до наших дней. Это же название дают ему Гиппократ и вместе с ним вся масса Асклепиадов, из почтения к мудрости их предшественника, отождествившего строение организма животного с хозяйством города. Подобно тому как Гомер воспевает самодвижущиеся творения Гефеста, эти кузнечные меха, которые по знаку владыки «пышат, разом дыша раздувающим пламень дыханьем» 26 и этих сделанных из золота служанок, которые двигаются сами собою, как и художник, сделавший их: точно также, представь себе, что в теле животного ни одна частичка не остается праздной и бездеятельной; они все одарены по милости демиурга не только соответственным им строением, но также некоей божественной силой; 269. и вены не ограничиваются тем, что доставляют пищу из желудка в печень, но они всасывают и заранее подготовляют ее для печени обработкой, очень сходной с той, которая происходит в ней самой, так как по своей природе они очень близки к ней и берут в ней свое начало.
ГЛАВА III
После того, как печень получила пищу, уже обработанную своими прислужниками, и представляющую своего рода приближение к крови и смутное ее подобие, она дает ей последнюю обработку, необходимую, чтобы стать чистой кровью. После того как желудок удалил все части, которые в пище вредят в той же мере, как в зерне вредят частички земли, камни, семена сорняков 27, остаются еще грубые частички, подобные мякине и отрубям зерна, требующие вторичного удаления, и для пищи это очищение берет на себя печень. Чтобы сделать эту картину более ясной, лучше было бы сравнить сок, доставляемый венами из желудка в печень не с сухой пищей, но с жидким соком, уже подвергнутым предварительному перевариванию и переработке и требующим более полного переваривания. 270. Пусть это будет своего рода вино, только что выдавленное из гроздьев, вылитое в боченок, но подвергающееся брожению, осаждающееся кипящее, закисающее благодаря своей естественной теплоте. Тяжелая и землистая часть выжимок, та часть, которую, думаю, называют подонками, дрожжами, так как она упала на дно сосуда, а другая часть легкая и летучая, так как она всплыла, эта часть называется цветом; она появляется главным образом на легких винах, в то время как осадок особенно значителен в более густых винах. На основании картины приведенного мною примера предположи, что сок, попавший из желудка в печень, вследствие тепла внутренностей бродит и кипит, как сладкое вино, и превращается в чистую кровь. Во время этого брожения тинистые и тяжелые элементы гущи осаждаются, тогда как элементы тонкие и легкие всплывают,  как пена,  на  поверхность  крови.
ГЛАВА IV
Поэтому разумно, что природа подготовила, 271. полые органы, чтобы они могли свободно вместить эту гущу и предусмотрела с двух сторон этой полости удлиненные проходы в виде каких-то каналов, из которых один всасывает отбросы, другой посылает дальше то, что является подходящим для питания. Но следовало еще дать этим проходам подходящее положение для продвижения отбросов и найти в соответствии с их положением места прикрепления к печени этих каналов. Именно таким образом все это, по-видимому, и расположено, так как природа прикрепила к печени желчный пузырь, предназначенный для приема выделений более легких и желтых. Что касается селезенки, предназначенной всасывать густые и землистые элементы, то природа охотно поместила бы ее также около этих ворот, куда должна была вливаться черная желчь благодаря своей собственной тяжести. Но там не было свободного места; желудок поспешил занять его все целиком. Так как с левой стороны оставалось свободным широкое пространство, она поместила туда селезенку и, вытянув из вогнутых частей этого органа своего рода канал, представляющий собой венозный сосуд, протянула его до ворот, так что печень очищалась не хуже, 272. чем если бы селезенка помещалась в непосредственной от нее близости, и вместо того, чтобы пропускать выделения по длинному каналу, как теперь, она втягивала бы их по очень короткому. Сок, перерабатываемый в печени для питания животного, отложив оба упомянутых выделения и подвергнувшись окончательному перевариванию, благодаря естественной теплоте, поднимается красный и очищенный к выпуклой части печени, своим цветом свидетельствуя, что он получил и ассимилировал к своей жидкой части долю  божественного огня,  как говорил Платон 28.
ГЛАВА  V
Этот сок вливается затем в очень большую вену, которая, начавшись у выпуклой части печени, направляется к двум частям тела животного, верхней и нижней. Ты сказал бы, что она как водопровод, наполненный кровью, от которого ответвляются и распределяются по всем частям животного бесчиленные каналы, одни маленькие, другие большие. Правда, в этой вене кровь содержит еще много влаги, тонкой и водянистой, которую Гиппократ называет «проводником пищи» 29, определяя одним этим наименованием ее назначение. В самом деле, густая влага, получаемая из пищи, не могла бы свободно пройти ни из желудка в вены, ни по венам печени, столь многочисленным и столь узким, если бы к ней не примешивалась влага, более легкая и водянистая, чтобы служить ей как бы проводником. В этом состоит для животных польза воды. Она не может питать ни одной части животного, но то, что должно питать, выходя из желудка, может разойтись по венам только разбавленное какой-либо жидкостью.
ГЛАВА VI
Эти легкие жидкости, выполнив свое назначение, не должны далее оставаться в организме, ввиду того что они стали бы для вен посторонним грузом. Для выполнения этого назначения существуют почки — полые органы, которые при помощи одних каналов всасывают, а при помощи других — выталкивают эту водянистую и тонкую влагу. Они расположены по обе стороны вышеназванной самой большой полой вены, немного ниже печени с той целью, чтобы вся 274. притекающая кровь немедленно очищалась и чтобы, отныне чистая, она проникла также внутрь всего организма, неся с собой лишь очень незначительную долю водянистой влаги. Ведь, чтобы течь, кровь уже не нуждается в большом количестве этой водянистой влаги, потому что она течет по широким путям и стала текучей, растворяясь сперва от тепла печени, а затем от тепла сердца, которое значительно сильнее ввиду того, что у человека и у всех четвероногих полая вена примыкает к правой сердечной полости, но у животных, лишенных этой полости, вены всего тела разделяют теплоту сердца, соединяясь с артериями; всех этих вопросов я коснулся в другом месте. В настоящее время, как было сказано в начале рассуждения, наша цель состоит не в изложении функций; но так как невозможно-установить назначение частей, когда неизвестны функции, то мы, напомнив о них, немедленно перейдем к их назначениям, 275. начиная с желудка.
ГЛАВА VII
Жедудок обладает способностью всасывать в себя родственные ему вещества, как это было доказано в работе «О естественных способностях»; он имеет способность удерживать получаемые им вещества, удалять излишки и прежде всего их видоизменять; по причине этой последней способности он нуждался в первых. Все остальные части живого существа, несмотря на то что они одарены теми же способностями, однако же не получили от природы чувства голода; они питаются, как растения, постоянно черпая свое питание из вен. Один только желудок, особенно части, составляющие его устье, ощущают это чувство голода, которое заставляет и побуждает животное принять пищу. Природа поступила в данном случае разумно. В самом деле, все части тела получают питание из вен, берущих свое начало от полой вены; эта в свою очередь черпает его из вен 276. печени; эти вены со своей стороны заимствуют его из венг идущих к воротам печени, а эти последние получают его из желудка и кишок; так как ни одна часть не в состоянии доставить питания желудку, то животное должно было наполнить эту полость веществом, полученным извне, и в этом оно отличается от растений. Растения, несмотря на то, что и они, подобно животным, одарены четырьмя способностями, перечисленными несколько выше, лишены ощущения голода. Им не нужно питаться при помощи рта, так как почва, на которой они растут и в которой они укоренились, служит им неисчерпаемым источником, в котором они в изобилии находят все возобновляющиеся элементы питания. Что же касается животных, то самая их сущность, помимо того, что она не имеет никакого сходства с землей по свойствам, присущим ее частям, одарена произвольным движением и способностью переходить из одного участка в другой и менять места. По этим двум причинам животные не имеют возможности высасывать, наподобие растений, питательные соки из земли. Вследствие этого они были вынуждены каждое, в зависимости от природных различий, питаться травами, зерном, плодами или мясом других животных и при этом 277. принимать пищу в то время, когда желудок ощущает в ней необходимость. Но ни одна часть животного сама по себе не испытывает этого врожденного ощущения; это было доказано в другом месте. Эта способность чувствовать голод должна была исходить из постороннего источника и дойти до желудка, так сказать, по известным проводникам, начинаясь у общего центра ощущений. И поэтому два, связанных между собой, довольно значительных нерва спускаются к желудку, разделяются там, охватывают главным образом вход и смежные с ним части и разветвляются по остальной части этой внутренней полости до нижнего края. Желудок не помещен непосредственно за ртом, хотя он и нуждается в нем для принятия пищи. Природа поместила между ними орган, называемый грудной клеткой, и все внутренности, в ней заключающиеся, и это для того, чтобы желудок имел в своей нижней части выводные пути для остатков пищи и чтобы грудная клетка поочередно через рот, вдыхая и выдыхая воздух, стала источником голоса и дыхания. Но о грудной клетке и содержащихся в ней внутренностях будет сказано более подробно в следующих книгах (шестая, седьмая и восьмая), теперь же вернемся опять к желудку. 278. Природа заслуживает похвалы не только за то, что она поместила его ниже грудной клетки, но еще гораздо больше за то, что поместила его не прямо в центре между правыми и левыми частями животного, но скорее с левой стороны. В самом деле, так как она должна была поместить по обеим сторонам желудка во внутренней полости, не одинаковые по величине и не равноценные по своему назначению органы, то она и дала большему органу наиболее важное место, в одно и то же время более просторное и более благородное, и поместила его с правой стороны. Что касается второго, являющегося как бы отображением первого, природа протянула его с левой стороны желудка. Так как печень занимает более высокое положение, так что соприкасается с диафрагмой, а селезенка более низкое по вышеуказанной только что причине, то природа с полным основанием направила дно желудка вправо: тзодь это место осталось бы позанятым и абсолютно пустым, так как печень не доходила бы сюда. Такова оказалась предусмотрительность природы, определившая положение этих трех органов: печени, селезенки и желудка. Предусмотрительность же, которая определила их форму, общее строение, •а 279. также их связь и соединение с соседними частями, такова: желудок, созданный для приема пищи и долженствовавший занимать все пространство, лежащее между печенью и селезенкой, вполне основательно имеет округлую и удлиненную форму. Он округлен ввиду того, что форма наименее подвержена поранениям и представляет наибольшую вместимость, так как из всех фигур, имеющих один и тот же периметр, самая большая среди плоских фигур — это круг, а среди пространственных — шар — сфера. Он удлинен, так как в своей нижней части продолжен к кишкам, а в своей верхней части он сам приближается к пищеводу; там, где он соприкасается с позвоночником, он приноравливается к этим частям и вследствие этого правильность его выпуклости нарушена. У человека дно желудка шире входа; ведь он оттягивается вниз, так как человек — единственное прямостоящее живое существо. У других животных желудок наклоняется вперед к подвздошью (hypochondrion), которое у них расположено снизу. Вот тебе схема, которая ясно изобразит его форму. Представь себе совершенный шар, тут же вообрази, 280. что он несколько расширен в нижней части, затем приставь к нему два апофиза; один, который находится со стороны пищевода, более широкий, другой, направленный вниз, более узкий. Затем сожми этот шар, вдави его заднюю выпуклость — и перед твоими глазами будет точная форма желудка. Остальное ясно. Но какова причина различия этих апофизов? Ведь в верхней части, там, где желудок узкий, пищевод расширяется, а в нижней части там, где желудок широк, отросток, направляющийся к кишкам, уже. Не по той ли это причине, что животные иногда проглатывают пищу, не пережеванную, твердую и объемистую, которая для своего прохождения требует, чтобы ей был открыт широкий путь через пищевод? Наоборот, через нижнюю часть не должно проходить ничего крупного и твердого, не превращенного в жидкость и не будучи подверженного перевариванию, и поэтому узкое отверстие этого пути [двенадцатиперстной кишки.— В. Т.] подобно верному привратнику, который не дает свободного пропуска вниз ни одной частице пищи, которая не была бы растворена и сварена. У многих животных в этом месте имеется вещество, 281. похожее на железы, которое увеличивает узость прохода, особенно в тех случаях, когда желудок в силу своей задерживающей способности, суживаясь со всех сторон, вызывает перистальтические движения и, складываясь в спираль вокруг своего содержимого, приступает к перевариванию. Тогда и тот, и другой каналы сжимаются до предела и закрываются. Наоборот, когда действует выталкивающая способность и все стягивается, сжимается и сокращается, желудок оставляет •свободный проход, через который проталкиваемая масса должна быть выведена. Эти действия желудка, описанные нами в других книгах, находятся в удивительном соответствии с его строением. Кроме того, обрати: внимание, с одной стороны, на постепенное расширение желудка, начиная от присоединения пищевода, откуда ясно вытекает, что пищевод есть не что иное, как продолжение этого внутреннего органа; а с другой стороны, на то, что кишки начинаются не постепенно, а непосредственно из дна желудка, из чего видно, что они не являются его составной частью, а составляют отдельную, сросшуюся с ним часть.
ГЛАВА VIII
Более того, природа оболочек желудка и пищевода одинакова, но у кишок различна. Внутренняя оболочка желудка и пищевода, преимущественно перепончатая, имеет продольные волокна, идущие сверху вниз; оболочка внешняя, преимущественно мускулистая, имеет косые волокна подобные тем, которые свойственны двум кишечным оболочкам. Это так и следует: в самом деле, желудок должен всасывать через пищевод пищу и питье, увлекая их посредством этих прямых волокон, как бы руками; проталкивать же их вперед он должен при помощи косых. Что касается кишок,, нисколько не нуждающихся в захватывающей способности, то у них имеются только волокна, пригодные для проталкивания. Кроме того, внутренняя оболочка желудка, пищевода и всей ротовой полости представляет собой нечто сплошное. Это устройство на самом деле еще более содействовало проглатыванию пищи, находящейся в полости рта, и тому, чтобы язык прижимался вместе с мышцами, расположенными около миндалин. Приподнятая благодаря одновременному напряжению всех этих частей и приближенная к надгортаннику (epiglottis) гортань прикрыв-вается им, что предотвращает 283. внезапное попадание жидкости в легкие. Почему оболочка этих органов более твердая и плотная, чем у кишок?' Потому, что функция кишок состоит только в том, чтобы распределять переваренную пищу, тогда как желудок, пищевод и полость рта созданы так, чтобы не быть мало чувствительными. В самом деле, мы часто проглатываем твердые, объемистые и шероховатые вещества, могущие помять и поцарапать эти участки, если бы их оболочка не была прочной и плотной. По той же причине эта оболочка, общая для полости рта, пищевода и желудка, постепенно становится менее плотной, смягчается по мере приближения ко дну органа, так что этот последний участок по сравнению с полостью рта покажется тебе значительно мягче. Первый орган, в который попадает пища, не подвергшаяся еще никакой переработке, без сомнения должен быть наименее чувствительным. По той же самой причине в каждую из кишок вливаются многочисленные вены, немногие — в нижний участок желудка, равно и в полость рта, и совершенно не заметные 284.— в пищевод. Ведь этот последний предназначен быть только проводником пищи, тогда как желудок — орган пищеварения, а кишки — орган распределения пищи. Там, где должно было совершаться только пищеварение, оболочка должна была быть снабжена только очень небольшим числом вен для поглощения того, что могло уже служить животному, тогда как вполне переработанная пища требует наискорейшего распределения. Пищевод нуждался только в венах, необходимых для его собственного питания. Поэтому вполне разумно, что на его долю пришлось очень малое число вен; желудок имеет среднее количество, а кишки снабжены ими в изобилии. Но почему желудок окружен печенью? Не для того ли, чтобы она согревала его, а он в свою очередь согревал пищу? В самом деле, именно для этого печень с ее долями, как бы пальцами, плотно охватывает желудок. Число этих долей неодинаково у различных животных, так как желудок у них различен и по своей форме, и по своей величине. Кроме того, так как с левой его стороны лежит селезенка, имеющая значительную длину, то он и с этой стороны согревается этим органом. Сзади находится позвоночник и мышцы, называемые спинными; первый подобен частоколу, 285. а вторые — мягкой подстилке, жировая ткань которой согревает желудок. Все перечисленные выше органы были созданы каждый ввиду его специального назначения. Искусная природа, поместив их около желудка, создала из них для него как бы очаги утепления.
ГЛАВА IX
Впрочем, передняя поверхность желудка не имела шшакого органа, расположенного и осуществляющего это специальное назначение 1т. е. согревание.— В. Т.]. Поэтому природа с целью усилить теплоту желудка не задумалась создать и с передней его стороны тело из вещества одновременно плотного, легкого и теплого, чтобы полностью одеть его; плотного, чтобы удерживать внутри естественное тепло; легкого, чтобы согревать, не нанося вреда и не сдавливая; теплого,— это даже не требует объяснений,—• потому что оно было создано специально, чтобы согревать. Но если оно одновременно плотное и легкое, то по необходимости должно быть перепончатым. В самом деле, можно ли найти в организме животного другую часть, 286. более легкую и более плотную? Чтобы быть теплой она должна быть снабжена многочисленными сосудами — венами и артериями, и покрыта толстым слоем жира. Что она является теплой, об этом свидетельствует ощущение тех, кто употребляет жир вместо растительного масла. Это же в неменьшей степени подтверждается легкостью, с какой она сгорает, обстоятельство, доказывающее ее природное родство с огнем, так как все холодное нелегко горит. Из того, что я только что сказал, ты узнаешь перепонку, носящую название сальника (epiploon), сетку на кишках, состоящую из двух, наложенных друг на друга оболочек, плотных и тонких, многочисленных артерий и вен и толстого слоя жира. Ты ясно поймешь, что эта перепонка создана для согревания, если исследуешь лиц, раненных в верхнюю часть брюшины (epigastrion), у которых вследствие того, что часть сальника выпала из отверстия раны и посинела, врачи вынуждены удалить пораженную часть. Все эти раненые ощущают холод в желудке, труднее переваривают пищу и нуждаются в большем внешнем укрытии, особенно, когда 287. удаленная часть довольно значительна. Я сам почти полностью удалил сальник у гладиатора, раненного в эту область. Человек совершенно выздоровел, но он сделался настолько чувствительным и восприимчивым к внешнему холоду, что не мог выноситьг чтобы живот у него был не прикрыт и постоянно закутывал его шерстью. Этот человек имел худое тело, в особенности худой живот, что, как я полагаю предрасполагало его к простуде. Почему у человека эта часть [т. е. сальник.— В. Т.] настолько обширна, что покрывает все кишки? Может быть, потому, что пищеварение у него происходит довольно трудно, что наружный покров очень мягкий, лишен волос и очень чувствителен во всех отношениях. У других животных сальник также покрывает неодин только желудок, но он более или менее распространяется также на кишки в зависимости от природы каждого из них. Я изложил почти все, что касается желудка; прибавлю еще два пункта, сказав, какие связки соединяют эту полость с позвоночником, и каково происхождение сальника. Ведь желудок должен быть надежно укреплен, и сальник 288. не мог произойти случайно. Природа, по-видимому, искусно употребила брюшину для этой двойной цели. Но прежде необходимо сказать, какова сущность этой брюшины, которую природа использовала подобающим образом для вышеназванных целей и какую пользу брюшина может принести животным. Что касается ее вещества (usia), то брюшина — тело перепончатое. Ее назначение у животных разнообразно. Прежде всего-она служит оболочкой для частей, которые она покрывает, а именно: желудок, кишки и остальные внутренние органы, лежащие ниже диафрагмы; затем она служит как бы перегородкой между различными полостями: и мышцами, находящимися снаружи; в-третьих, она ускоряет продвижение вниз остатков сухой пищи; в-четвертых, она предотвращает слишком: свободное образование ветров в кишках и в желудке. Наконец, в-пятых, она служит для объединения всех органов, находящихся ниже диафрагмы и для покрытия каждого из них своего рода кожистой пленкой. Первое-назначение довольно несущественно, так как участки, покрытые брюшиной, достаточно защищены наружными тканями, 289. лежащими на них. В самом деле там расположены сильные, покрытые обильным жиром, мышцы и толстая кожа. Остальные назначения все достойны упоминания; некоторые из них даже весьма важны и имеют большое значение для животных. Итак, вот каково ее значение как преграды. Так как многочисленные и крепкие мышцы расположены в полости живота, чтобы помогать выдыханию, звуку, выделению экскрементов и мочи, как это* было указано в другом месте, и как будет указано в следующих книгах, то в разделяющие их промежутки могла попасть часть тонких кишок,, которые, сжимая и сами будучи сжимаемы, сдавливая и будучи сдавливаемы, причиняя боль и испытывая ее, могли нарушить сокращение этих мышц и способствовать замедлению выхода экскрементов. Можно осведомиться: у лиц, раненных в брюшину и подвергшихся неправильному лечению. насколько они испытывают такие страдания. При настоящем положении: брюшины ничто не нарушает движений, а расположение частей предохраняет от сжатия как находящиеся извне мышцы, так и все, что находится внутри, 290. не только кишки, но и всю внутреннюю полость. Оболочка, называемая брюшиной, имеет еще и другое назначение. Распространяясь на все внутренние органы (отсюда она и получила свое название), касаясь своими верхними краями грудной кости, ложных ребер и тут же сталкиваясь с наклонной поверхностью диафрагмы, находящейся под ней, она помогает перистальтическому движению желудка п кишок, которое, как мы говорили, выталкивает экскременты. Брюшина и диафрагма, наподобие двух рук, соединенных вверху и разъединенных внизу, сжимают и сдавливают промежуточные полости и толкают экскременты вниз. Таким образом, если бы брюшина была соединена своим нижним краем с другой мышцей, подобной диафрагме, и была бы разъединена с ней вверху, эти перистальтические движения, производимые поперечными волокнами, о которых мы говорили выше, проталкивали бы пищу столько же вверх, сколько и вниз. Итак, немалую пользу приносит брюшина, как бы ее ни называли, оболочкой (chiton, tunica), перепонкой: (chymen, membrana) или охранным прикрытием (skeuasma), 291. или каким угодно другим названием те, кто всю свою жизнь проводит в споре о названиях. В самом деле одни удостаивают названия оболочки только составные оболочки, другие же — только плотные. Есть такие ученые, которые не дают этого названия, если оболочки эти по своей природе одновременно не являются н составными, и плотными. Также спорят и о перепонках. Для одних достаточно, чтобы они были простые, для других — тонкие. Иные, чтобы дать им это название, хотят, чтобы эти два свойства были объединены, и если оболочка не является одновременно тонкой и простой, они не считают возможным называть ее перепонкой. А вот древние называли оболочками, перепонками и менингами как эти части, так и все остальные подобного же рода структуры. По их примеру мы воздержимся от лишней болтовни о названиях и будем продолжать наше изложение. Так вот, четвертое назначение оболочки, называемой брюшиной: плотно облегая и сжимая все брюшные полости, она предупреждает в них слишком свободное возникновение ветров. Полезна в этом отношении и для органов и присущая им способность: пользуясь ею, как это было рассказано в другом месте, 292. они охватывают свое содержимое, вызывая перистальтическое движение и сжимают его со всех сторон. Брюшина также оказывает не малую помощь, когда эти полости, будучи слишком слабыми и немощными, чтобы свободно охватить какую бы то ни было пищу, наполняются ветрами, результатом чего по необходимости является недостаток пищеварения и задержка в распределении пищи. Наоборот, благодаря мощности, крепости органов и перистальтическому сокращению, производимому желудком, кишками и брюшиной, поглощенная пища, какие бы сильные ветры она ни вызывала, легко переваривается и распределяется. В самом деле, отрыжка (erydai, ructus) до некоторой степени разгоняет ветры; частично они уходят низом; а все заключающиеся в них полезные пары впитываются венами. Таково многообразное назначение брюшины.
ГЛАВА X
Каким образом брюшина одновременно соединяет и покрывает каждый из органов, находящийся ниже грудной полости, вот что еще остается нам сказать, чтобы затем отсюда начать дальнейшее изложение. Она равномерно распространяется по передней поверхности всех этих органов: отсюда она 293. спускается справа и слева по подвздошным впадинам до поясничных (spondylai osphyos, vertebrae lumbi) позвонков; таким образом, этим она покрывает каждую из кишок и полостей, все артерии, вены и нервы. Что касается ее двух краев, верхнего и нижнего, то верхний — соединяется с нижней поверхностью диафрагмы, нижний — прикреплен к костям, называемым- лобковыми (hebe) и, сверх того, к костям подвздошным (lagon); отсюда вытекает, что из числа органов, расположенных таким образом, желудок и печень, занимающие верхнюю область, покрыты той частью брюшины, которая прикреплена к диафрагме, тогДа как те, которые находятся в нижней области, как мочевой пузырь и кишки, имеют своей оболочкой ту часть, которая прикреплена к лобковой кости. Я буду в дальнейшем говорить об остальных органах. Часть же, идущая от диафрагмы и снаружи, прикрепленная ко входу желудка, соединяется с частями, восходящими от каждой стороны позвоночника. Это — начало третьей оболочки, покрывающей снаружи желудок и созданной природой в качестве покрова и защиты второй оболочки, которая мясиста, а также как связка всего желудка, соединяющая его со смежными органами и с позвоночником. Эта оболочка покажется тебе 294. плотной, тогда как все остальные отростки брюшины, направляющиеся к органам питания,— тонки. Но так как желудок является главной частью и подвержен очень сильным растяжениям благодаря скоплению твердой и жидкой пищи, он естественно требовал прочных связок и покровов.
ГЛАВА XI
Но вернемся к происхождению сальника, откуда началась наша речь. Природа создала эту оболочку так, чтобы она была и наиболее полезной, и наименее подверженной повреждениям. Так как части брюшины, восходящие с каждой стороны, начиная от позвоночника, встречаются участи желудка, наиболее искривленной и наиболее высокой, и находят там большую артерию и вену, проходящую по всей его длине, то вся область дает начало сальнику, который, таким образом, уже имеет все, что ему необходимо. Ведь, именно в этой области находятся большая артерия и большая вена, равно и два отрезка брюшины, и та часть желудка, которая нуждается в тепле. Природа, создав в этом месте значительное число вен 295. и артерий, берущих свое начало от каждого из больших сосудов, также продолжила вместе с ними с обеих сторон отростки брюшины, покрывающие и связывающие прилегающую к ним часть каждого из вышеназванных сосудов. Область, расположенную между сосудами, тесно связывают отростки брюшины, складывающиеся друг с другом слоями. Здесь накопляется значительное количество жира, дающего тепло желудку, смазывающего перепонки и поддерживающего естественное тепло во время отсутствия пищи. Итак, если на основании вышеизложенного было хорошо, что сальник был помещен над желудком и, так сказать, над ним,— откуда он получил свое название (epiploon) 30, то, с другой стороны, было совершенно недопустимо, чтобы он, не связанный с другими органами, свободно висел над ними. Легко складываясь, он свернулся бы, изогнулся несколько раз, собрался в складки и не покрыл бы некоторые части, нуждающиеся в защите. Вот почему, думаю, природа прикрепила его к селезенке и к железе, называемой поджелудочной (pancreas). По той же причине он дает отросток к тонким кишкам, к брыжейке, к ободочной кишке и к изогнутым частям самого желудка. 296. Но если бы природа собиралась только прикрепить сальник к каждому из перечисленных выше органов, то достаточно было бы прикрепить его перепонку, не присоединяя сосудов. Заранее задумывая нечто другое, большее, природа с помощью сосудов подготовила между этими органами связь, назначение которой будет рассмотрено   в надлежащем месте
ГЛАВА XII
Сейчас же было бы хорошо перейти к печени, предварительно напомнив то, что было установлено в других очерках; это полезно не только для нашей настоящей цели, но и для всего последующего нашего описания. Мы уже сказали, что в отношении сложных частей тела, которым поручена какая-либо функция, и которые мы называем органами, следует при помощи рассечений исследовать ту часть, которая не встречается нигде больше в теле, и считать, что во всем органе именно она является началом специальной функции, тогда как остальные части имеют общее значение. Так обстоит дело и с печенью, которую мы считаем местом зарождения вен, 297. и главным органом кроветворения. Это мы доказали уже несколько выше. И вот, надо исследовать, какова же та часть, которая одновременно является и местом зарождения вен, и причиной образования крови. Ведь это невозможно приписать ни артериям, ни венам, ни нервам, так как эти части общи всему организму, ни наружной перепонке, находящейся на печени, о которой мы только что сказали, что она происходит от брюшины. Действительно, если эти части здесь ни при чем, нам осталось бы рассмотреть как части, проводящие желчь, так и то, что составляет как бы тело печени. Ведь то или другое, а может быть, оба вместе являются причинами специфической деятельности органа. Что касается желчных протоков, то не смешно ли видеть в них орган кроветворения или считать их местом зарождения   вен?   В   самом   деле, эти протоки, начинаясь в пузыре, прикрепленном к печени и называемом желчным, по своей природе  тождественны с природой  пузыря и содержат желчь, а не кровь. Они находятся не только в печени, но и вне ее, как, например, тот проток, который 298. открывается в кишки, и те протоки, которые оканчиваются   в самом  пузыре,   также   не  являющемся  частью   печени. У некоторых животных нет и следа желчного пузыря: сами протоки непосредственно выводят желчь из печени в тонкие кишки. Таким образом, остается только тело печени, иначе говоря, самое вещество этого органа, которое  и   есть   первоначальный  орган   кроветворения  и  начало  вен. Если кто тщательно  исследует  ее природу,  тот увидит, что  она очень близка крови. Если ты представишь себе высушенную и сгущенную вследствие нагревания кровь, то увидишь не что иное,  как вещество  (sarx) печени. Очевидность этого факта подтверждает также то, что часто нами было доказано в других местах, а именно, что каждая из частей, видоизменяющих пищу, имеет целью и конечным результатом ассимиляцию видоизмененной пищи. Если представишь себе сок, взятый из желудка, изменяемый печенью и быстро превращаемый в свой окончательный вид, то  обязательно  найдешь его более густым и красным, чем он является до своего полного смещения с веществом печени. Ведь равным образом я уже доказал, что ни одна материя не может воспринять свойства, противоположные или по меньшей мере очень различные, не пройдя предварительно через промежуточные ступени.  Если, следовательно, вещество печени имеет целью воспринять пищу, и так как это превращение не может совершиться внезапно, то кровь будет посредствующим звеном для обоих и   будет   настолько   хуже   печени, насколько   она   лучше   сока, выработанного в желудке. Это было более подробно рассмотрено в другом месте; теперь же этого будет достаточно для указания назначения частей тела. Масса печени, составляющая ее настоящее вещество, является первоначальным  органом   кроветворения    и  началом  зарождения  вен.   Потому же и вены, относящиеся к желудку и ко всем кишкам, обладают известной способностью кроветворения, благодаря которой сок, получившийся из пищи, превращается сам в кровь вследствие деятельности вен до своего вхождения в печень. Протоки же, выходящие из желчного 300. пузыря, имеют, по-видимому,   своей функцией выделение  желчи.  Наружная перепонка является для печени своего рода кожным покровом. К ней прикреплен нерв, чтобы   этот   орган  не   был  лишен   всякой   чувствительности, так же как и артерия для поддержания равномерности естественной теплоты, на что мы указывали в книге «О назначении пульса».
ГЛАВА XIII
Все ли части печени мы рассмотрели или осталось описать еще некоторые? Больше не остается никаких частей; все содержится в нашем перечислении: вены, артерии, нервы, природное вещество печени, протоки желчи и все покрывающая оболочка; остается сказать о положении, числе, величине, связи, очертании, соединении и взаимоотношениях этих частей. Таким образом, можно будет доказать искусство природы, если станет ясным, что она создала не только сущность главных частей с какой-либо определенной целью, но создала подобно им и все привходящие части. 301. Если ты не узнаешь немедленно, почему природа не создала единую большую полость у печени, подобную двум сердечным полостям, ты не оценишь удивительную предусмотрительность природы; ты не оценишь ее и в том случае, если не узнаешь, почему нерв прикреплен к оболочке печени, но не проникает видимым образом во внутренние части; что артерия всегда разветвляется совокупно с венами; также, почему с вогнутой стороны печени вены, находящиеся у ворот этого органа, были помещены вместе с артериями на первом плане, а желчные протоки помещены на втором, и почему вены, которые на выпуклой стороне печени, сходятся с полой веной, занимают последнее место; равно, почему и. печеночная артерия чрезвычайно мала, нерв еще меньше, тогда как желчные протоки больше, а вены, особенно ветви воротной вены, превосходят их всех по своей величине; почему вены вогнутых частей не соединены с венами выпуклых частей; почему все вены печени имеют очень тонкую оболочку; почему печень соединена с диафрагмой; почему это соединение происходит на уровне полон вены; наконец, ты не поймешь этой предусмотрительности, если не узнаешь связи печени 302. с соседними органами. Если ты не знаком со всем этим, я отрицаю, что ты знаешь что-либо о назначении частей. На мой взгляд, для тебя было бы лучше и не приступать к этому вопросу, не изучив его основательно, толковать об этом, как это делают очень многие, из которых одни ограничились описанием происхождения каждой части и не исследуют ее положения, величины, связи, очертания и других подобных вопросов. Другие ничего не сказали даже обо всем этом, а некоторые среди этих последних упустили много даже более важных фактов. И те и другие вызывают весьма естественное удивление. В самом деле, если хорошо знать назначение некоторых частей, то я не знаю, почему было бы не хорошо знать о назначении всех частей. Если это является лишним и напрасным трудом, то я опять-таки не вижу, почему знать о некоторых из них не является лишним. Ведь очень легко сказать, как мы только что сделали, что вены вогнутых частей печени приносят снизу вверх пищу из тех частей, которые прилегают к желудку, что вены выпуклых частей захватывают ее, что 303. протоки желчного пузыря очищают загрязнения, что нерв — проводник ощущения, что артерии поддерживают во всей полости ее естественную теплоту, что эта полость окружена своей перепонкой, как бы оболочкой и покровом, почему она является для нее настоящим «хитоном»— одеянием, что ткань печени есть начало вен и первоначальный орган кроветворения. Но если к этому не прибавить решение каждого из поставленных мною вопросов, то многое в назначении частей печени окажется более неизвестным, чем известным. Начнем с первого поставленного вопроса: почему природа, объединив у ворот печени эти многочисленные вены, приносящие пищу снизу вверх из желудка и всех кишок, снова разделяет их на бесчисленные вены? Потому что природа объединила все разветвления, как бы нуждаясь только в одном стволе. Затем она тотчас же снова разъединила их, как бы напрасно объединив, хотя она могла бы, создав в органе одну большую кровяную полость, прикрепить к ней в нижней части вену, которая, находясь у ворот печени, несет снизу вверх кровь 31, а к верхней части ту, которая воспримет от нее эту кровь и 304. разнесет ее по всему телу. Стремясь доказать это, Эрасистрат утверждает, что эти разветвления вен В печени существуют для отделения желтой желчи; но более внимательное исследование могло бы доказать, что его указание ошибочно, так как природа может, не прибегая к столь значительному и таким образом расположенному сплетению вен, произвести выделение излишков, как это Ясно показано относительно почек. Ведь многие из пьяниц, поглощающие целые амфоры и выделяющие мочу пропорционально количеству выпитой жидкости, не испытывают никакой задержки в этом выделении. Кровь, притекающая в полую вену, целиком очень быстро и легко очищается благодаря почкам, которые даже не находятся в соприкосновении с веной. Удивительно, что Эрасистрат, который дает нам подробное изложение о выделении желтой желчи из крови, совсем не интересуется отделением мочи. В самом деле, или не следовало ничего говорить ни о том, ни о другом, или упомянуть равно об обоих. Но об этих вопросах и о всех остальных естественных способностях имеются и отдельные мои очерки, 305. где указано, что каждая из частей тела обладает притягательной способностью по отношению к тому, что ей свойственно. Таким образом, желчные протоки притягивают желчь, а почки — мочу. Итак, не ради выделения природа создала в печени такое обширное венозное скопление; это Для того, чтобы пища, пребывая в этом органе, полностью претворилась в кровь; если бы природа создала в печени, как в сердце, одну большую полость, чтобы служить вместилищем, если бы, затем, она ввела кровь через одну только вену, чтобы затем вывести ее через другую, сок (chymos), доставленный из желудка, ни одной минуты не задержался бы в печени, но быстро пройдя через весь этот орган, был бы захвачен силою течения, распределяющего его по всему телу. Чтобы дольше задержать и полностью видоизменить пищу,— вот для чего существует эта сеть узких путей в печени, привратник в желудке, а в кишках их изгибы. Поэтому.же перед яичками находятся разнообразные изгибы артерий и вен, а в голове под •твердой мозговой оболочкой артериальное сплетение, называемое 306. сетчатым сплетением (dictyoeides). Если природа хочет задержать где-либо вещество, она ставит преграду его поступательному движению. Если бы в печени существовала только одна большая полость, кровь не задерживалась бы там так долго; очень незначительная часть этой крови пришла бы в соприкосновение с веществом внутренней полости, так что кроветворение было бы вследствие этого хуже. Ведь поскольку присущее печени вещество является первоначальным органом кроветворения, то нища, бывшая с ним в более продолжительном соприкосновении, должна была превратиться в кровъ быстрее ж лучше. Вот почему вены печени. были созданы природой самыми тонкими из вен всего остального тела. Эти последние, как не находящиеся рядом с начальной точкой (arche) кроветворения и нуждаясь в защите от повреждений, были одарены ею с полным основанием большой прочностью. Не малым доказательством, подтверждающим это утверждение, служит и их оболочка, у одних более, у других менее плотная, в зависимости от необходимой им защиты, как это будет видно из дальнейшего изложения. Вены же печени, наоборот, очень тонки, так как они не подвергаются никакой опасности 307. ввиду того, что они находят надежную защиту во внутренней полости и таким образом значительно лучше осуществляют процесс кроветворения. Что было также желательно, чтобы протоки, привлекающие желтую желчь, были помещены за венами, приносящими из желудка пищу, и впереди вен, предназначенных для принятия крови, это мне кажется также вполне очевидным. В самом деле, полая вена должна была принимать кровь, уже полностью очищенную этими сосудами, благодаря благоприятному расположению. По этой же причине заслуживает похвалы положение артерий. Природа не поместила их в точности между верхними и нижними венами, чтобы они не охлаждали их в одинаковой степени, но поместила их под венами в вогнутой части, зная, что близость диафрагмы сообщала выпуклой части печени беспрерывное движение и вследствие этого достаточную теплоту. Эти артерии были созданы очень мелкими, и это вполне разумно, так как они служат только для охлаждения вогнутой части органа. Они не должны ни принимать кровь,— которая еще не освободилась от своих примесей,— ни вливать в печень, как в другие органы, в большом количестве жизненную пневму, но и не питать ее ткань разреженной, 308. полной паров пищей. Вскоре мы более подробно рассмотрим этот вопрос. Природа снабдила печень только очень небольшим нервом, так как она не готовила из нее для животного ни начала движения, ни начала ощущения. В самом деле, печень, как и выходящие из нее вены, является началом растительной способности и обладает деятельностью, аналогичной той, которая свойственна растениям. В другом месте это рассмотрено более подробно и следует припомнить провозглашенный и доказанный в самом начале этой работы принцип, что нельзя узнать ни одного назначения, ни одной части, не узнав сперва функции всего органа. Но сейчас мы ничего не будем говорить в доказательство какой бы то ни было функции, но, напомнив только те, которые уже доказали, мы таким образом всякий раз будем подчинять им свое повествование о назначении частей. Итак, ты больше не будешь высказывать недоумений по поводу незначительности нерва, если вспомнишь наши доводы. Может быть, даже поинтересуешься, с какой целью природа дала печени этот маленький нерв? Ведь внутренняя полость, будучи и у растений началом питательной природы, 309. кажется, вообще не нуждается в нерве. Следует ли ее называть питательной природой, или питательной душой, этот вопрос я предоставляю решать людям, ловким только на слова и проводящим в этом занятии всю свою жизнь, как если бы для исследования не было более интересных предметов, так как ни тот, ни другой термин не выясняют удовлетворительным образом этого факта. Будем во всем соблюдать и всегда помнить наставление Платона 32, что если мы не будем обращать внимания на слова, мы достигнем старости более богатыми мудростью. Что печень является началом способности, подобной той, которая управляет растениями, это доказано в другом месте. Также и то, что эта способность должна была присоединиться к двум другим 33 и не стоять совершенно особняком так же, как и не отделены друг от друга и те две. Печень, говорит Платон 34, своего рода дикое животное, и кормить его, раз оно есть, необходимо, если хотят продолжить человеческий род. Разумная часть, составляющая сущность человека, расположенная в мозге, имеет в качестве слуги помощника и защитника против этого дикого зверя 310.— раздражительность. При помощи апофизов 36, соединяющих их друг с другом, демиург нашего тела расположил их так, чтобы они слушались друг друга. Но это соображение высшего божественного порядка, и мы подробно развили его в нашей книге: «О догмах Гиппократа и Платона». В данный момент, если ты будешь говорить, как я только что сказал, что артерии из сердца идут в печень для поддержания в ней равномерной температуры, что нерв прикреплен к брюшной оболочке, чтобы она не была полностью лишена чувствительности, то это твое утверждение покажется более вероятным и более ясным для большинства. Если бы печень не испытывала ощущения, причиняемого воспалением, нарывом или другой болезнью, она ничем не отличалась бы от растения. Если она воспринимает все эти ощущения лишь смутно, а не остро, подобно другим частям тела, то это потому, что нерв, будучи маленьким, рассеян по оболочке брюшины и либо совсем не прикасается к внутренней полости, . либо не проникает в массу печени. Мы доказали еще, что способности одной части передаются до известной степени 311. соседним частям. Поэтому излишне, чтобы нерв помещался в самом, органе, так как он. может свое смутное ощущение передать ему и не непосредственно.
ГЛАВА XIV
Все, что касается печени, уже достаточно описано; остается еще указать на защищенность ее положения, о которой природа с самого начала особенно позаботилась. Будучи соединена с желудком и со всеми кишками при посредстве вен и окружающей их оболочки, ввиду ее формы и долек, она трудно отделяется от них. Но этого недостаточно. Природа, снабдив ее со всех сторон связками, прикрепила ее к смежным частям; одна самая большая связка должна была прикрепить печень к оболочке, берущей свое начало от брюшины, так что благодаря этой оболочке печень должна была соединиться со всеми внутренними органами. Ведь эта оболочка покрывает их все. Другая большая связка соединяет ее с диафрагмой, следующие перепончатые и маленькие — с ложными ребрами. Та самая связка, которая, как мы сказали, связывает ее с диафрагмой (phren), 312. по своему веществу (usia) аналогична веществу брюшины. Ведь печень возникает из окружающей ее оболочки и из той, которая выстилает нижнюю поверхность диафрагмы; обе они, как мы сказали, являются продолжением брюшины, но по своей плотности, силе и сопротивляемости повреждениям они сильно отличаются от брюшины. И это не напрасно. Ведь если мы стоим прямо, то печень в силу необходимости подвешена к диафрагме. Поэтому была большая опасность, что она легко оторвется в случае более резких движений и тотчас же повлечет за собой внезапную смерть животного. Ведь в этом месте печень прикреплена не только к диафрагме, но через ее посредство также к сердцу. Та полая вена, о которой я уже говорил, распределяя кровь по всему телу, должна была в силу необходимости вернуться к сердцу; нельзя было найти лучшего пути, так как ей обязательно нужно пересечь диафрагму, расположенную между двумя органами. Поэтому было неудобно дать для вены одни связки, 313. а для органа — другие. Было лучше создать для вены и для всего органа одну плотную и прочную связку, служащую одновременно и покровом для полой вены, и общей связью с диафрагмой. Это место было самым важным, и рана, нанесенная вене в этом месте, должна была отозваться на всех венах животного, все равно как пострадало бы все дерево, если бы удар был нанесен по стволу. Быстрая смерть наступает вследствие ранения или разрыва этой вены. Поэтому, когда поэт воспевает хитроумного Одиссея, раздумывающего и подготовляющего убийство Циклопа, во много раз превосходящего его величиной тела, то он изображает его готовым вонзить свой меч именно в то место, где диафрагма удерживает печень 36. И он сделал бы так, добавляет Гомер, если бы надеялся, что сможет после смерти Циклопа своими руками отодвинуть скалу, загораживающую дверь. Он не сомневался,— ведь так велика была его уверенность в опасности раны, нанесенной в эту область, что Циклоп не останется жив ни одной минуты. Для большой и плотной связки, охватывающей полую вену, 314. природа создала с задней стороны тончайшую перепонку, а с передней стороны — наиболее плотную, чтобы ее не легко было ранить не только по причине, зависящей от самих животных, но и вследствие внешней причины. Все несчастные случаи, грозящие плохо укрепленной вене в результате слишком быстрого бега и сильных прыжков, зависят от самого животного. Остальные случаи, вызываемые каким-либо телом, удар которого разрушает или ранит, имеют внешнюю причину. Итак, ввиду того что одна только передняя перепонка могла пострадать от такого соприкосновения, оболочка полой вены не должна была быть в целях защиты одинаковой плотности, но, конечно, там, где возможность повреждения была более легка, нужно было противопоставить ей более сильное сопротивление. Так как диафрагма является не только, как считает Платон 37, перегородкой между внутренними органами, нижними и верхними, но, как мы указали в другом месте, и орудием, имеющим большое значение для процесса дыхания, то не следовало, чтобы она была сжата, сдавлена или стеснена в свободе своих движений, ни одной из нижних частей. Предвидя это, наш демиург 315. отвел, насколько возможно, оба соседних органа. Он не сразу прикрепил полость (kytos) желудка к пищеводу при выходе его из диафрагмы, но из удлинения, узкого, как перешеек, вывел канал, который в дальнейшем, понемногу расширяясь, должен был образовать то, что называется входом в желудок; точно так же он не прикрепил к диафрагме всю выпуклую часть печени, но приподнимая, сгибая и вновь отводя вверх ту часть, из которой выходит полая вена, он только с этой стороны привел в соприкосновение отдельные части. Таково великое умение, сказывающееся в расположении печени.
ГЛАВА XV
Чтобы закончить то, что мы с самого начала предполагали изложить, нам остается исследовать селезенку, о которой Эрасистрат говорит, что она была создана без всякой цели по какой-то излишней мудрости. И он не стыдится утверждать, что природа, которая ничего не делает неразумного — это его собственное выражение, создала такой большой орган совершенно бесполезно. Опасаясь, по-видимому [по мнению Эрасистра-та.— В. Т.], как бы не показалось, что она сознательно забыла о своем искусстве, природа, создав с правой стороны печень животного, еще находящегося в материнской утробе, 316. противопоставила ей с левой стороны селезенку, желая что-нибудь создать и в этой области. Как будто у нее не было возможности, продолжив немного желудок в эту сторону, избавить себя от бесполезного труда. Затем, как это можно видеть из его работ, он очень пространно возражает против наиболее глупых теорий глотания, распределения пищи и пищеварения; что же касается наиболее прочно установленных и известных учений, то он, не сделав ни малейших возражений, иногда только упомянув о них, а иногда даже и не сделав этого, пренебрегает ими и обходит их молчанием как лишенных всякого значения. Во всяком случае, если бы даже не было других оснований, то хотя бы имя этих знаменитых в Греции ученых заслуживало бы не такого презрения, а серьезного возражения и веских доказательств в защиту опровержения. В работе «О естественных способностях» мы доказали, что селезенка есть орган, предназначенный очищать землистые, густые, отягченные черной желчью соки, образовавшиеся в печени. Она всасывает их, как мы сказали выше, 317. посредством венозного канала, как через какой-то проток (stomachos). Впитавши их, селезенка не выливает их тотчас же в желудок, но начинает спокойно перерабатывать и видоизменять, пользуясь для этого главным образом многочисленными большими артериями, рассеянными природой в этом органе и распределенными не случайно и не для того, чтобы быть бездейственными, но для того, чтобы благодаря непрерывности своего движения и силе естественной теплоты, передаваемой сердцем этим артериям, они могли бы перерабатывать, растирать, изменять и преобразовывать густые соки, вылившиеся из печени в селезенку.  Когда все это переработано в сок, подходящий для этого органа,  он становится питанием селезенки. То же, что избежало этой переработки, и не может ни превратиться в мелкие частицы полезной крови, ни служить питанием,  выливается селезенкой в желудок через другой венозный проток и там оно приносит немалую пользу, на которую я укажу, говоря об экскрементах. 318. Сейчас мы рассмотрим все остальное, касающееся строения селезенки, и прежде всего ее вещество, называемое некоторыми паренхимой; благодаря этому веществу селезенка обладает силой всасывать в себя желчные соки; это вещество было создано достаточно   пористым и редким,  вроде губки,  чтобы   легко   втягивать и поглощать эти густые соки. Чтобы постоянно сохранять это свойство в ткани селезенки, полезные для этого артерии разветвляются по всем направлениям в этом органе,   артерии,   которые благодаря своей полезности, только что указанной выше, приносят много хорошего. Ведь мы сказали, что они очень помогают перерабатывать соки, излитые в селезенку из печени. Они также всегда поддерживают ткань внутреннего органа в состоянии разреженности, как и в легких. Ведь если мы ясно доказали в работе «О естественных способностях», что каждый из питаемых органов получает свое питание из соседних сосудов, то питание, которое он получает из артерий, само собой понятно, более жидкое; то же, которое ему доставляют вены,— более густое: ведь 319. артерии имеют оболочку, более плотную, чем вены и содержащаяся в них кровь, более жидкая и полная паров. Подобная кровь более подходяща для питания мягкой ткани, так же как более густая кровь — для более плотной. Но эта жидкая кровь, содержащаяся в артериях селезенки, берет свое начало из тех густых и наполненных черной желчью остатков, о которых я говорил. Отсюда следует, что вещество селезенки, несмотря на свою пористость, сильно отличается от вещества ткани легких. Это последнее очень пористое очень легкое, почти белое, похожее на замороженную пену. Она питается абсолютно чистой кровью, желтовато-красной, жидкой (leptos) и наполненной воздухом. Кровь, посылаемая ей сердцем, обладает всеми этими преимуществами. Но мы отдельно рассмотрим природу этого органа. Вещество селезенки, будучи настолько пористо по сравнению с веществом печени, насколько оно плотно по сравнению с легким, питается, конечно, более жидкой кровью.   Правда,  что  кровь,   вливающаяся  в  селезенку,   более густая, чем кровь печени; но переработанная 320. артериями селезенки, а вместе с ними и венами, покрытыми оболочкой, значительно более плотной, чем оболочка вен печени, она проникает в ткань селезенки не сразу и не густой, но жидкой и мало-помалу. Вот почему вещество этого органа более пористое и более легкое, чем вещество печени, но ни более красное, ни более желтое. В самом деле, очищенный ею сок, который, будучи переработан, служил ей питанием, был наполнен черной желчью. Кровь же, которая питает печень, хорошая, хотя и густая вследствие тонкости оболочек ее вен и величины пронизывающих ее отверстий. В итоге вот как питаются эти три органа: печень получает свое питание из красной и густой крови, селезенка — из крови жидкой, но черной, легкие же — из превосходной переработанной желтовато-красной, жидкой, наполненной воздухом [кислородом.— В. Т.] и чистой крови. Вещество этих органов соответствует по своему виду веществу того сока, который их питает или вернее, раз эти вещества должны быть такими, какими они есть, природа приготовила им 321. и соответствующее питание. Мы указали две полезности, проистекающие из большого количества артерий, расположенных в селезенке. Они имеют еще и третье назначение, вытекающее из их собственной функции и их употребления. Мы доказали, что движение артерий имело целью главным образом поддерживать естественную теплоту каждой части; их расширение охлаждает, притягивая холодное вещество, их сокращение выталкивает элементы, полные нагара и сажи. Так как в селезенке должно было находиться большое количество этих элементов, то вследствие вредности и густоты перерабатываемых в ней соков было разумно придать ей многочисленные и крупные артерии. Если легкое требует сильного охлаждения, то селезенке необходимо достаточное очищение. Что же касается печени, то так как ей не требуется ни подобного очищения, ибо она имеет три других очень важных назначения, ни сильного охлаждения, как сердцу, из-за которого создано и само легкое, то естественно ей нужны были только небольшие артерии. Вот почему вещество селезенки пористое, легкое и покрыто артериями.
ГЛАВА XVI
322. Вогнутая часть селезенки направлена к печени и к желудку; выпуклая, разумеется, в противоположную сторону. Вогнутая поверхность имеет вросшие в нее вены и артерии; здесь же находится удлинение (emphysis), направленное к сальнику. К выпуклой стороне, направленной к ложным ребрам и подвздошным впадинам, не прикреплен ни один сосуд. Но несколько перепончатых удлинений соединяют в этом месте селезенку с соседними частями. Эти перепонки не имеют ни равной величины, ни равного числа у всех животных, но и по виду у этих перепонок 38 есть некоторое различие, точно так же в отношении каждого животного; ведь они были созданы, как мы сказали, не для чего-либо другого, как только для того, чтобы служить связками. Поэтому связки не только селезенки, но и печени бывают и более или менее многочисленны, и более или менее сильны, и распределены в большем или меньшем числе мест. Покрывающая селезенку оболочка представляет собой не только связку, но и оболочку, как указывает само название, оболочку защитную, покрывающую орган со всех сторон. Она также возникает из 323. брюшины, как мы уже сказали раньше. Однако мы установили также, что самой плотной из всех оболочек должна быть оболочка желудка. Так вот, части, относящиеся к желудку, печени, сальнику и селезенке,  устроены так, как сказано.
ГЛАВА XVII
Теперь следует сказать о кишках. Так, пища дополнительно переваривается, проходя через кишки, как кровь перерабатывается еще во всех венах, и все же ни одна кишка не предназначена для этой обработки, так же как и вена для кроветворения, но, как мы сказали, природа, с одной стороны, до известной степени пользуется каждым органом для достижения лучшего, с другой стороны, необходимость связывает его со всеми органами, созданными с какой-либо определенной целью. Так, создав вены в качестве органов распределения, она, кроме того, дала им способность вырабатывать кровь, чтобы не было даром потеряно времени для пищи, в течение которого она проходит по венам. Точно так же кишки, созданные для распределения этой пищи по венам, обладают способностью перерабатывать 324. ее. Но было невозможно, как мы показали в работе «О естественных способностях», чтобы каждая часть животного не была равным образом одарена способностью видоизменения. Поэтому вещество кишок мало чем отличается от вещества желудка. Итак, если они в силу необходимости должны были обладать способностью видоизменения и, кроме того, способностью, подобной способности желудка, то отсюда столь же обязательно вытекает, что пища внутри них также переваривается и подобно тому, как печень является, так сказать, мастерской для кроветворения, так и желудок — для пищеварения. Что кишки были созданы не специально для удаления экскрементов и для пищеварения, но для распределения по венам всего образовавшегося в желудке сока, это можно понять из следующего. Во-первых, ни у одного животного желудок не был создан соприкасающимся с органами выделения, хотя было вполне возможно непосредственно удлинить его конец до части, называемой седалищем; во-вторых, у большинства животных кишки образуют 325. многочисленные изгибы; наконец, в-третьих, пища не выходила бы из желудка, если бы не была вполне переваренной. И это было уже доказано. Тот факт, что у животных желудок и прямая кишка не соединены, ясно указывает, что одно дело быть органом переваривания пищи, а другое — ее распределения. Если бы это было одно и то же, то часто вены подвергались бы опасности получить пищу сырой и плохо переваренной; конечно, это не должно было иметь места. Ясно, что одному из органов надлежало переваривать, а другому распределять. Что желудок не просто продолжается до заднепроходного отверстия, но отделен от него находящимися посредине многочисленными кругообразно расположенными петлями кишок, препятствующими слишком быстрому выходу пищи из тела животного, это согласуется с тем, что было нами только что сказано. Если представить себе второй желудок, идущий вслед за первым, и он был бы вместилищем, предназначенным для распределения, как первый для пищеварения, то в этом случае в печень не поступило бы достаточного количества пищи в столь короткое время и через такое большое число вен. 326. При настоящем же положении петли кишок, в которые проникает бесконечное-число вен из печени, отсылают в этот орган весь сок, переработанный желудком. Иначе печень время от времени получала бы через многочисленные отверстия вен незначительное количество превращенной в сок пищи и распределение замедлилось бы и длилось бы долго. Ведь устья сосудов должны соприкасаться с соком переработанным и переваренным. С другой стороны, при втором большом желудке, помещенном под первым 39, пища соприкасалась бы лишь с незначительной частью этого желудка, с той, которая касалась бы только его; большая же часть, затерянная в глубине этого органа, ускользнула бы от всасывающего действия вен. В настоящее же время узость протока, раздробляя все, что составляет пищу, на мелкие частицы, заставляет ее почти всю соприкасаться с оболочкой кишок, куда вливаются вены, а следовательно, и с устьями этих самых сосудов. Если какая-либо частица пищи проскользнет, проходя первую петлю, она будет захвачена у второй, а если она минует и эту, то-у третьей, четвертой, пятой или у следующей, 327. так как они очень многочисленны. В этом проходе, столь длинном, столь узком, столь извилистом, все частицы пищи неминуемо встречаются с устьем какого-либо сосуда. В самом деле, в своей окружности кишки пронизаны бесконечным количеством внутренних устьиц, которые схватывают по дороге полезную часть проходящей пищи. Таким образом, не могла бы ускользнуть и потеряться ни одна частица сока, полезного для питания животного, так как закон природы управляет всеми функциями тела. Ведь сейчас мы описываем нормальное состояние, а не болезненное, когда, во-первых, человеческий организм расстроен, а во-вторых, искусство природы не может уже проявиться и требует помощника, который протянул бы руку помощи, и устранил болезнь. Если мы не делаем этого замечания при каждой разбираемой нами функции, то наше умолчание не следует приписывать небрежности, недостатку ума того, кто не понимает, что это само собой подразумевается. Итак, мы показали, что петли кишок имеют целью правильное распределение всей переработанной пищи. Таковы были слова Платона: 40 «Сотворившие нас создали кишки с петлями, опасаясь, как бы пища 328., быстро проходя по ним, не принудила бы тело вновь требовать пищи, и что, порождая таким образом ненасытную прожорливость, человеческий род мог бы стать чуждым философии и музам». Все животные, лишенные этих петель, кишки которых идут одной прямой линией от желудка до заднего прохода (hedra), отличаются ненасытной алчностью, прожорливостью, заняты столько же своим питанием, как и растения. По этому поводу мы находим у Аристотеля прекрасные размышления, что природа, постепенно отклоняясь от растительного типа, создала животных по восходящей ступени совершенства, пока не достигла высшего — человека, о котором и идет речь. Итак, я не буду говорить ни о числе желудков у жвачных, ни о желудке у каждого отдельного животного, равно как и о других органах питания. Аристотель очень хорошо сказал обо всем этом. Если бы краткость жизни не ставила границ исследования самых интересных вопросов, я может быть когда-нибудь смог бы дополнить то, что остается еще сказать по этому поводу. 329. Теперь же достаточно, если нам только удастся, рассмотреть строение человека во всех его подробностях. Но вернемся вновь к тому месту нашего изложения, на котором мы его прервали, предупредив и здесь тех, которые будут читать нашу работу, чтобы они не ожидали описания какой-либо функции, так как мы все их описали в нашей работе «О естественных способностях». Мы также объяснили, каким образом устья артерий, входящих в кишки, поглощают небольшое количество пищи, тогда как большая ее часть поступает в вены. Тот факт, что артерии, естественно, содержат кровь, установлен особо в другой работе. Теперь нам остается только окончить описание строения кишок. Мы уже доказали, что все функции, все свойства, называемые выделяющими и проталкивающими, являются следствием движений поперечных волокон, а свойства, называемые всасывающими — следствием движений прямых волокон. Если желудок, обладающий этими двумя свойствами, нуждался в двух оболочках, расположенных в противоположном направлении, то каждая из кишок, обладая одним только видом движения — проталкивающим, должна была иметь только одного рода оболочку, 330. развертывающуюся поперечными и круговыми волокнами. Почему же кишки снабжены двумя оболочками, если обе они проявляются одинаково? Одна из них, может быть, покажется лишней. Но это не так: если оболочка кишок двойная, то это для того, чтобы отчасти усилить их способность выделения, отчасти, чтобы защищать самые органы от повреждений. Поскольку длительное пребывание пищи в желудке было важно для ее более полного переваривания, постольку в кишках не должно было быть задержки. Достаточно было в самом деле ее быстрого прохождения через длинный и узкий проход, чтобы вызвать ее правильное распределение в цечени. Что забота о безопасности кишок, их сопротивляемости находит себе немалую поддержку в наличии двух оболочек, это особенно заметно при дизентерийных заболеваниях. Нам неоднократно приходилось наблюдать больных, продолжительное время страдавших очень тяжелым заболеванием, у которых большая часть кишок сгнила настолько, что внутренняя оболочка во многих местах была разрушена, и тем не менее продолжавших жить и оставшихся целыми и невредимыми, но они не спаслись бы, если бы эта вторая оболочка не защитила 331. поврежденной оболочки. Некоторые кишки покрыты снаружи в продольном направлении прямыми волокнами, предназначенными защищать поперечные волокна. Вот почему такое устройство особенно встречается у животных, кишки которых имеют тонкие оболочки или совершают более энергичные движения. В самом деле, можно было бы опасаться разрыва поперечных волокон, если бы их снаружи не сдерживали наподобие связок прямые волокна. Отсюда следует, что в прямой кишке этих волокон значительно больше, потому что скопление большого количества плотных экскрементов от твердой пищи требовало усиленного перистальтического движения оболочек. Поэтому они покрыты снаружи связкой, состоящей из нескольких прямых волокон. У большинства животных вся ободочная кишка сжимается по всей своей длине мощными связками, которые покрывают ее сверху вниз с каждой стороны. Выше сказано, что брюшина покрывает эту вторую оболочку и соединяет кишки с позвоночником и еще друг с другом41. Одним словом, 332. под диафрагмой нет ни одного органа, который не был бы окружен оболочкой^ берущей свое начало от брюшины. Что касается тонких кишок, то этих замечаний вполне достаточно.
ГЛАВА   XVIII
Относительно толстых кишок дело обстоит так: подобно тому как тонкие кишки предназначены для распределения и были созданы с этой целью, хотя в то же время они перерабатывают пищу и проталкивают ее вперед, так и толстые кишки, с своей стороны, были созданы для того, чтобы выведение экскрементов не проходило слишком поспешно. Однако у многих прожорливых животных, кишки которых прямые, можно наблюдать,, что они расширяются книзу. Но эти животные, которые постоянно едят и беспрестанно испражняются, ведут, по словам Платона, существование, совершенно чуждое музам и философам. Животные же высшего порядка и законченного строения не питаются и не освобождаются от экскрементов беспрерывно. Мы уже показали, что самые петли кишок являются причиной, почему нам нет необходимости беспрерывного введения пищи извне. Если нам нет надобности испражняться очень часто, но через достаточно большие промежутки, 333. то это благодаря ширине толстой кишки, своего рода второго желудка, расположенного под кишками наподобие мочевого пузыря для мочи. Ведь для того, чтобы предупредить у животных постоянную потребность испражнения и мочеиспускания, природа устроила для жидких выделений мочевой пузырь, а для плотных — то, что называют толстой кишкой или еще, согласно мнению некоторых,— нижним животом. Она начинается у слепой кишки. В самом деле, в том месте, где кончается тонкая кишка, находится справа слепая кишка, слева — ободочная (colon), которая перед тем поднимается вверх через правую подвздошную область (lagon). Слепая кишка вообще представляет собой как бы плотную полость, годную для принятия излишков; ей соответствует и ободочная кишка. Большинство птиц вследствие усиленного пищеварения [в желудке и тонких кишках — В. Т.] имеет двойную слепую кишку. В результате всего этого, если какая-либо частица и избежала поглощения при проходе через тонкие кишки, она бесспорно полностью рассосется благодаря своему длительному пребыванию в слепой кишке.
Так как почти все птицы обладают этой усиленной деятельностью желуд
ка и кишок, то для выделений 334. существуют двойные вместилища,
чтобы при быстром выходе пищи не оставалось чего-либо, не вполне пере
варенного, и чтобы испражнение было полным и заканчивалось сразу,
а не шло беспрерывно, следуя одно за другим. Но у людей и у всех ходя
щих животных природа создала одну только слепую кишку, которую
она поместила в правой подвздошной области. Она нашла здесь свободное
подходящее место, так как правая почка расположена над ней по при
чине, которую мы рассмотрим позже.
ГЛАВА XIX
Таким образом, все это сделано природой прекрасно, а кроме того, при обоих выходах для выделений помещены как бы в виде преграды мышцы, предупреждающие частое и несвоевременное выбрасывание. В самом деле, то, что называют шейкой мочевого пузыря,— мускулисто; нижний, же конец прямой кишки сдавлен кольцевыми мышцами. Отсюда, как мне кажется, некоторые выводят его название «сфинктер»— сжиматель. Ведь все мышцы, являющиеся органом произвольного движения, не позволяют экскрементам выходить наружу, прежде чем они получат приказания 335. от разума. Эти сфинктеры являются единственным психическим началом 12, которое мы находим на столь длинном пути органов физических 43, расположенных у того и у другого выхода и предназначенных для выделения экскрементов. Те, у которых мышцы парализованы или сильно поражены как-либо иначе, непроизвольно выделяют испражнения, что ясно показывает, до какой степени жизнь была бы постыдной и чуждой муз, если бы с самого начала природа не придумала что-либо более совершенное. Но меры, предварительно принятые ею в этом отношении, превосходны, равно как и по отношению к желудку и кишкам, чтобы они не только служили для питания остальных частей тела, но и способствовали сами своему собственному питанию. Природа не прошла мимо этого вопроса ни праздно, ни беззаботно. Прежде всего она создала во всей внутренней полости — брыжейке — особые вены [лимфатические! — В. Т.\ предназначенные для доставления пищи в кишки и не идущие в печень; по словам Герофила, эти вены примыкают к железистым образованиям — лимфатическим узлам, тогда как все остальные восходят к воротам печени. Затем, 336. и преимущественно с той же целью, она поместила в сальшше бесконечное количество сосудов, которые все должны питать ближайшие части. Эти оба изобретения природы были достаточны для законченного питания желудка и кишок. Но есть еще два вспомогательных фактора их питания; первый состоит в самой переработке пищи, что было уже доказано; второй — в известной способности, свойственной нижним частям, если они были лишены пищи вследствие необычно долгого воздержания извлекать ее из самой печени даже тогда, когда распределение пищи в печени, как и полная обработка, и разделение этой пищи, уже попавшей в этот орган, завершились. В этом случае нижние органы, испытывая недостаток пищи, могут всасывать кровь, способную их питать. Многие удивляются, что одни и те же вены, недавно служившие доставке пищи в печень, теперь вновь возвращают питательную кровь. Эти люди не знают других созданий природы и им не знакома сила притяжения (holke) органов, требующих питания; мы говорили об этой силе в другом месте.
ГЛАВА XX
337. В заключение изложения о рассмотренных здесь частях нам надо только сказать несколько слов о делах и искусстве природы. В каждую кишку входит большое количество устьев вен, похожих на последние тонкие кончики корешков дерева. Так вот и природа, объединяющая у деревьев эти маленькие корешки в большие корни, точно так же объединяет и у животных более мелкие сосуды в более крупные, эти в еще более крупные и так до самой печени, где она их всех объединяет в одной вене, находящейся у ворот печени, в вене, дающей начало венам, идущим к желудку и к селезенке. Что касается артерий, то и их она также объединяет в одну большую артерию, расположенную на позвоночнике. Так как значительное расстояние отделяет начало сосудов от их окончания, то было бы неосмотрительно оставлять эти слабые сосуды без защиты на всем протяжении их пути. Те, которые восходят к воротам печени, остались бы словно подвешенными, лишенными всякой прочной поддержки, и не было бы у них на пути никакой другой помощи, могущей их защитить, укрепить и 338. утвердить. Каким же образом природа и тут обеспечила их путь, так что ни прыжки, ни падение животного, ни сильный удар какого-нибудь тела извне не могут причинить ни сдавливания, ни разрыва или поражения сосудов? К оболочке, соединяющей и окружающей все кишки, оболочке, берущей начало, как мы сказали, от брюшины, природа прикрепила другую, подобную самой брюшине, которой она и прикрыла каждый из сосудов. В пустых пространствах между сосудами она сложила эту оболочку вдвое, сделав ее таким образом менее доступной поражениям, и дала эту оболочку сосудам в качестве связки и надежной защиты. Что же касается большинства сосудов, которые в висячем положении совершенно прямо поднимаются к печени, то в месте их прикрепления природа, зная, что здесь они наиболее ранимы, поместила мясистые тела, называемые железами, которые, будучи прикреплены в виде углов там, где сосуды раздваиваются, дают им надежную поддержку и защиту от всех внешних ударов. Мы сказали все, 339. что касается брыжейки. Теперь нам остается проследить, какой путь следования природа должна была предпочтительно выбрать для большой вены, идущей от печени, и принимающей все вены брыжейки. Но ввиду того что объем этой книги вполне достаточен, я разберу этот вопрос и все, что остается сказать об органах питания, в следующей.






Читайте дальше:
Древний медик Гален. Книга шестнадцатая. О НЕРВАХ, АРТЕРИЯХ И ВЕНАХ
Книга Галена О назначении частей тела. Глава О РУКЕ
Книга Клавдия Галена. Глава ОБ ОРГАНАХ ПИЩЕВАРЕНИЯ
Книги Галена. Глава ОБ ОРГАНАХ ГОЛОСА
Глава О ГЛАЗАХ
ГАЛЕН. Книга тринадцатая. СТРОЕНИЕ ПОЗВОНОЧНИКА