Наука по природе своей двулика, она столь же прогрессивна, скольконсервативна, и порой новым взглядам совсем нелегко пробиться сквозьукрепленные бастионы устоявшихся представлений

Наука по природе своей двулика, она столь же прогрессивна, сколь консервативна, и порой новым взглядам совсем нелегко пробиться сквозь укрепленные бастионы устоявшихся представлений.
Действительно, господствующая теория обычно опирается на большое количество проверенных фактов, которые добывает целая армия исследователей, ее рекомендации определяют развитие практических разработок. А новая? Ее еще только нужно подтверждать. Легко ли это осуществить в наше время при все растущей стоимости экспериментов, сложности и малодоступности оборудования? Сумеет ли она хоть бы дать ростки?
Что это, как не консерватизм? Но вот альтернативному подходу удалось преодолеть    сопротивление.    Получены    факты, может быть, всего один факт, который никак не укладывается в старую теорию, но, естественно, объясняется новыми представлениями, которые к тому же не противоречат массиву ранее добытых данных. Как правило, подобные прорывы не остаются без внимания, результаты через некоторое время подтверждаются   в других лабораториях — и   рушится   старая теория,   как карточный домик, теперь ею интересуются только историки науки. В какой еще области человеческой деятельности возможен столь быстрый   прогресс,   такие   революционные перевороты?
Вероятность ошибок существует, и она, к сожалению, растет. Многие результаты исследований остаются вне основного русла развития науки, как бы висят в воздухе, не получая ни решительного опровержения, ни сколь-нибудь серьезного и независимого подтверждения. В принципе консерватизм науки полезен, он направлен на сохранение знаний, позволяет отфильтровать непроверенные, ошибочные или малопродуктивные результаты, но может ли случиться, что с водой выплеснут и ребенка? Конечно, да. Остается уповать на то, что это произойдет лишь в виде исключения.
Особенно это касается медицины — области научно-практической, прикладной, где объектом выступает сам человек, пациент, со всем многообразием индивидуальных особенностей организма. Здесь зачастую трудно судить об эффективности тех или иных методов, поскольку классическая схема эксперимента опыт-контроль оказывается достаточно условной. Лечат ведь не некую, пусть освященную наукой и узаконенную здравоохранением болезнь, а самого больного с вытекающими отсюда требованиями    индивидуального   подхода.
Внедрению новшества в клинику предшествует проверка на животных — ближайших родичах человека. Разработка, проверка и утверждение в инстанциях новых методов лечения — длительный, трудоемкий процесс, занимающий годы и годы. А люди каждый день умирают, например от рака, и нужно спешить им помочь. Врач призван лечить, но прежде всего он не имеет права навредить. Отсюда — известный медицинский консерватизм, боязнь нетрадиционных подходов, которая усугубляется чрезмерной жесткостью, централизацией, административной несгибаемостью всей системы здравоохранения и медицинской науки.
Конечно, недостаточность принятых в настоящее   время   методов лечения тех   же онкозаболеваний   (хирургического   вмешательства,    радио-    и    химиотерапии)    ни в    коей    мере    не    означает,    что    пора пересматривать   существующие   теоретические    представления,    в    данном    случае вирусогенетическую теорию рака. Доказано, например,    что    многие    виды    опухолей животных вызываются вирусами, которые удается выделить, идентифицировать, перевивать.    И   все   же   никакая   теория   не может    стать    прямым    и    единственным руководством к действию.
История показывает, что многое в медицине было найдено эмпирически и отнюдь не на магистральных путях господствовавших представлений, а порой и в стороне от них, на обочине медицинской науки. Последующее теоретическое обоснование нередко требовало значительного времени, дискуссии же в ряде случаев не утихают до сих пор. Вправе ли мы сейчас, обозревая горизонты науки, забывать о том, что, может быть, лежит под ногами?
Здравоохранение — область, не допускающая безответственности. Однако ответственность не может быть ч. сто запретительной: альтернативные методы лечения нуждаются в самом серьезном изучении и проверке, даже если они подчас и смущают тем, что несколько нарушают стройность имеющихся теоретических построений. Задумаемся, в равном ли положении находятся наделенные административной властью референты, определяющие ценности, и те, кто непосредственно ведут научный поиск?

Гарри ГРИГОРЯН доктор биологических наук